Я смотрю на фотографии разрушений в блокадной Газе. С начала войны у меня в голове почему-то крутится в голове вальс, написанный израильским композитором Юрием Эдельштейном на стихотворение Мандельштама «Ленинград». Вальсок был записан у меня на кассете в исполнении моей тёти Долли Речистер, матери израильской писательницы Алоны Кимхи.
Долли дружила с композитором, исполняла его песни. Позже этот вальс вошёл в репертуар Ларисы Герштейн. Кассета эта часто играла у меня в Газе. Я служил в военной администрации Газы. Одной из моих обязанностей было сопровождать автобусы с учителями физики и химии школ ХАМАСа на курсы усовершенствования в Негевском университете в Беер-Шеве. Наши специалисты другого профиля, вероятно, помогали совершенствоваться их специалистам. Израильтяне не создавали ХАМАС, но лелеяли его как противовес Организации освобождения Палестины.
Сегодня почти невозможно себе представить, что можно было спокойно разгуливать по всему городу, лечить зубы у местных врачей – по большей части, выпускников советских вузов, торговаться на рынке и подолгу сиживать в уютных маленьких кафе на побережье Средиземного моря. Как-то на базаре в Газе я познакомился с немолодым бизнесменом Сеней, приехавшим в Израиль в начале 70-х из Черновцов. Сеня держал лавку на рынке в одном из южных израильских городов. Не понимая ни слова по-арабски, да в иврите он не очень преуспел, с одним только идишем, Сеня чувствовал себя в Газе как дома — покупал и продавал что-то, делал бизнес и постоянно ездил туда и обратно. Сеня открыл мне любопытный феномен — арабов, разговаривающих на идише.
Жители сектора Газа собираются вокруг руин дома, уничтоженного израильским авиаобстрелом. По сообщениям палестинских СМИ, здесь погибли 11 человек (фото: REUTERS/Suhaib Salem)
В 1948 году, после образования Государства Израиль, в Газе осело большое количество палестинских беженцев из Яффо. И они знали идиш, бывший общим разговорным языком в торговле и общении с их еврейскими соседями из Тель-Авива. Не иврит, не арабский (даже израилизированный с авеню Ротшильда в Тель-Авиве), а именно идиш. Я заходил в кафе и магазинчики, в рестораны и лавки — и со мной говорили на идише. Многие арабы старшего возраста знали его лучше меня. Таких было не десятки и не сотни, а многие тысячи.
Мне казалось, что я «открыл Америку». Ведь никто в Израиле об этом не говорил! Позже оказалось, что многие знали об этом, но «зачем об этом говорить?», если факт не вписывался в общие мифы, как еврейские, так и арабские. Позже я узнал, что с арабами-идишистами столкнулись многие израильские солдаты, вошедшие в Газу во время победоносной Шестидневной войны 1967 года. Тогда в израильской армии ещё многие понимали идиш, и местные жители находили с ними общий язык. Солдаты рассказали об этом составителям хрестоматийного сборника «Рассказ бойцов» («Сиях лохамим»), вышедшего сразу после войны. Редактор сборника Авраам Шапиро решил не включать материалы, нарушающие стройный миф, как не включили рассказы религиозных солдат, увидевших в победе оружия знак приближения Мессии.
В середине 80-х годов, уже после начала арабского восстания на контролируемых территориях (обогатившего иврит словом «интифада», что по-арабски значит скорей возмущение, чем восстание), Сеня продолжал свои дела в Газе как ни в чём ни бывало. Однажды в конце рабочего дня мы сидели на опустевшем базаре за столиком перед его магазином. Я спросил его, не боится ли он. Ведь как раз в то время в секторе Газы убили нескольких израильских торговцев фруктами. Сеня никогда не отличался разговорчивостью и не любил праздных вопросов.
Палестинки, плачущие от горя (AP Photo/Bernat Armangue)
«Знаешь, я ведь пережил немецко-фашистскую оккупацию в Коломне, — сказал Сеня, повернувшись от маленькой жаровни, где он жарил нам рыбу на ужин, — Я выдавал себя за украинского крестьянина. По внешности сходило, но если я бы заговорил, то еврейский акцент меня немедленно бы выдал. Поэтому я притворялся немым. Только несколько местных, которые вели дела ещё с моим отцом и дедом, прикрывали меня. Все они говорили на идише. Я тогда научился, что тот, кто знает идиш – он мне не враг. Таких не надо бояться».
Михаэль ДОРФМАН
«Два часа назад упала paкета в соседнем дворе. Точно в машину. Сгорела сразу. Слава тебе, Господи, никого не было рядом… У соседки стёкла выбило. Русская, кстати. Стала звонить в службу мэрии, — ей сказали, что завтра придут, сегодня выходной. Она теперь боится работу пропускать. Думает, уволят». Израильские реалии. Боится не ракет, а работу потерять – это из замечательного дневника Бориса Черчеса, жителя Ашдода на Средиземнорском побережье Израиля.
Кто выпестовал ХАМАС
Кстати, в старом, социалистическом, Израиле люди не теряли работы из-за войны, и из квартир людей не выселяли — евреев, по крайней мере. Это началось где-то в конце 80-х, с переходом на свободно-рыночные отношения. Вот тогда и начал появляться страх.
Семён Довжик из Лондона: «Несколько дней назад, увидев в чате своих ашдодских друзей, привычно спросил, как дела. “Дела плохо, — последовал ответ, — Ашдод снова обстреливают. Мы в мамаде [специальная комната в квартире, где необходимо укрыться в случае обстрела]”. “Мы” — это и годовалая малышка. Утром я не успел просмотреть израильские новости, вот и не знал, что обстрелы возобновились. А те, кто живёт в Ашдоде, узнают об обстрелах не из новостей. Они слышат сирены и разрывы ракет вживую. Вы когда-нибудь задумывались, что чувствует мать, прижимающая к себе ребёнка, убегая в укрытие? Что чувствует отец, когда рядом самые близкие люди трясутся от страха? Проходит какое-то время, объявляют отбой воздушной тревоги, и люди возвращаются к жизни. Но как можно так жить? Вы, живущие в Лондоне, Москве, Нью-Йорке, вы можете мне объяснить — как можно так жить?»
Пылающий в ночи сектор Газа (REUTERS/Darren Whiteside)
Так нельзя жить ни в Ашдоде, ни в Тель-Авиве, ни в обложенном уже пять лет блокадой Секторе Газы, ни в разделённой блокпостами и унизительным режимом оккупации остальной Палестине. Нельзя жить в атмосфере постоянного страха и лжи. Все названия этой войны – ложь. Ракеты на израильтян летят не из Газы, а из оккупированной Палестины. Война тоже ведётся не с Газой, не с ХАМАСом, а против народа оккупированной Палестины. ХАМАС, — возможно, отвратительная организация, лживая и коррумпированная. Однако ХАМАС – демократически избран палестинским народом и только с ним и возможно достигнуть соглашения. Других нет. В спину ХАМАСу дышат лишь разные группы сторонников халифата. История повторяется. Израильские власти делали всё, чтобы разрушить Организацию освобождения Палестины (ООП) и устранить его лидера Ясира Арафата – и получили ХАМАС. Если продолжать разрушать ХАМАС, то получат здесь «Аль-Каиду», а то и похуже. А ХАМАС разрушают постоянно. В результате израильских «целевых ликвидаций» погибло свыше 200 хамасовских лидеров различного ранга. Возникает подозрение, что израильтяне ликвидировали не только наиболее активных и авторитетных активистов ХАМАСа, но и тех, кто склонялся к перемирию, и мог добиться того, чтобы его условия выполнялись. В прессе появилось сообщение Гершона Баскина, ведшего переговоры по освобождению пленного израильского солдата Гилада Шалита. Баскин
утверждает, что его визави, глава военной организации ХАМАСа Ахмад Джабари, имел на руках подробный черновик перемирия с Израилем. И это путало все планы многих в Израиле, которым нужен враг для того, чтобы вести свою политику и бизнесы.
Израильские заявления о том, что «мы не разговариваем» с террористами – это ложь. Отец нынешнего премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху был связан с террористами из ЭЦЕЛя. Отец лидера оппозиции Ципи Ливни — был оперативником ЭЦЕЛя, взорвавшим отель «Кинг Дейвид» в Иерусалиме. Если правительство Израиля договорилось с ХАМАСом об освобождении одного солдата, находившегося в плену — Гилада Шалита, то может договориться и о том, чтобы перестали обстреливать израильские города. Собственно, сделка на столе давно – ещё со времён прошлой войны в Газе – снятие блокады за прекращение обстрелов.
Ответный выстрел палестинцев (AP Photo/Ariel Schalit)
Про ту проигранную войну я уже писал, и
когда она началась с хвастливых заявлений «вычистить ХАМАС»,
и когда она закончилась не менее хвастливыми заверениями об «уничтожении инфрастуктуры террора». Сейчас израильские лидеры воздерживаются от заявлений об уничтожении ХАМАСа. Эли Ишай, министр внутренних дел от религиозной партии ШАС (иудейской версии «Братьев-мусульман») заявил, что цель — вернуть Газу в Средние века. Звучит несколько иронически, если учесть, что его партия — иудейский вариант «Братьев-мусульман», видит свой идеал во временах мусульманского Средневековья, Золотого века восточных евреев-сефардов. Однако цель опять та же самая – «уничтожение инфраструктуры террора». Террор – это страх. Его инфраструктура – это не в Газе, а в головах. Уничтожить инфрастуктуру террора обещал и министр иностранных дел Израиля Авигдор Либерман. Уничтожение ХАМАСа — это дело следующего правительства, многозначительно заявил он. В начале 2013 года в Израиле — выборы.
«…Насколько я могу это видеть и слышать, все понимают, что эта война развязана ради выборов, — пишет
Вера Райдер — гражданский активист и жительница пригорода Тель-Авива. — И всё же, некоторые люди продолжают оправдывать это! Люди, если вы хотите умереть за Биби (Нетаньяху – М.Д.), вы просто могли бы сами прыгнуть с крыши, не забирая других с собой…»
«
Маленькая победоносная война к выборам» — так называется обращение организации «Наше Наследие – Демократическая хартия», объединяющее в основном русскоязычных израильтян. Всё так, но победоносных войн у нас не бывает. Наши прошлые победы — это источник нынешних проблем. Моих проблем тоже, потому что я — израильтянин — приехал сюда в 1976 году, прошёл все войны, получил ранение. Мой дом — в Израиле, хотя я никогда и не понимал, что значит жить безвыездно, и всегда живу там, где мне надо. Однако возвращаюсь я домой всегда в Израиль. И хочу, чтобы люди там жили в мире.
Волонтёры общественной организации ЗАКА очищают квартиру в городе Кирьят-Малахи, где погибли три мирных жителя Израиля (AP Photo/Ariel Schalit)
В конце сентября из-за пожара в лагере беженцев в Бурейдже погибло двое маленьких детей. Возмущённые жители (их там около 35.000) напали на полицейских ХАМАСа и прогнали их криками «Шииты, шииты», имея в виду их союз с Ираном. Это уже вчерашний день — после того, как ХАМАС решил поддержать восставших против режима Башара Асада сирийцев. Не складывается и с египетскими «Братьями-мусульманами». Пожар, где сгорели дети, случился потому, что жгли масло. Исламистское правительство Египта не пропустило топливо, пожертвованное катарским эмиром для электростанции в Газе. Народ давно бы восстал против ХАМАСа, но старый закон гласит, что враг моего врага — мой друг. Впрочем, о Газе я начал писать материал как раз накануне войны, и там расскажу обо всём подробней.
Каким бы ХАМАС ни был, у него есть сильный аргумент — умеренные ФАТХ и т. д. сложили оружие, признали Израиль и уже 20 лет — в «мирном процессе». Однако не только не видно конца оккупации Палестины, но даже не заморожен поселенческий оккупационный проект, делающий невозможным мирное окончание оккупации. Такое впечатление, что осуществляется самый неблагоприятный сценарий — палестинский вопрос из внешнего стал внутренним, и это уже — не война против палестинцев, а началась гражданская война за окончание апартеида в Израиле.
Либеральный расизм
«Мы тут ссоримся, — говорили мне в Израиле, когда я туда приехал в 1970-е, — однако, когда война, мы тут едины». Возможно, когда-то это было правдой. Миф лопнул, когда я приехал из Ливана в отпуск. Я ловил попутку во фронтовой военной форме, с каской и автоматом. Мимо проносились шикарные машины, но никто не хотел меня взять, хотя подвезти солдата считалось тогда патриотическим долгом. Ни о похищениях, ни тем более о ракетах, падающих на израильские города, никто не помышлял. Кафе и рестораны были полны, и никому не было дела до солдатика, спешившего попасть домой до наступления шаббата.
Израильские солдаты пережидают воздушную тревогу в Кирьят-Малахи (AP Photo/Tsafrir Abayov)
Когда общество стало осознавать, что израильские войны теперь стали войнами по выбору, то и антивоенные голоса в обществе зазвучали всё сильней. Уже победоносная война 1967 года вызвала сомнения в значительных кругах общества. Провалы Войны Судного дня вызвали широкую оппозицию и, в конце концов, свалили правительство, считавшее себя гегемоном. А Ливанская война 1982 вызвала массовые протесты. 400.000 человек вышло на демонстрацию протеста, когда стало известно о резне в палестинских лагерях Шабра и Шатила. Да и сопротивление израильской оккупации Палестины получило всё большую поддержку в кругах демократической левой во всём мире. С тех пор антивоенные и анти-оккупационные настроения росли и ширились.
Те самые русскоязычные активисты, которые вышли прошлой зимой к российскому посольству в Тель-Авиве протестовать против фальсификации выборов и против судебного произвола в России, сегодня протестуют и против войны в Газе. Российская либеральная оппозиция высказала очень мало понимания демократическим устремлениям людей в Израиле. Множество людей, активистов Болотной, российских оппозиционеров, демократов и либералов, которых мы здесь считали своими единомышленниками в России, подвели нас. Наружу полезли исламофобия, расизм, ориентализм. Российские блогеры и активисты, чьи сообщения с демонстраций мы распространяли, стали перепечатывать и распространять не только материалы израильской информационной военной пропаганды, но и самые дикие, расистские, арабофобские тексты, которые в Израиле считаются за обочиной мейстрима даже в военное время: «тараканы» (это про палестинцев), «танками разгладить», «у меня бы и памяти о Палестине не осталось», «давно бы отутюжил на хрен». Я заодно просмотрел и разные исламистские и антисемитские ресурсы. По накалу слепой ненависти российские либералы мало им уступали.
Мирные израильтяне прячутся в бетонной трубе во время воздушной тревоги, Ницан, Израиль (Uriel Sinai/Getty Images)
Были, разумеется, те, кто переживал за своих друзей и родных, кто делился ссылками и телефонами на разные пункты помощи. Ведь со времён прошлых войн в Ливане и Газе служба тыла так и не привела в пригодное состояние сотни бомбоубежищ по всему Израилю. И армия с пресловутым противоракетным «Железным куполом» не скрывала, что прежде всего будет защищать не гражданское население, а саму себя. Было много доброй воли по отношению к израильскому народу, много симпатии к многострадальной еврейской истории. Очень жаль, что всё это сжигается в печи ненависти, преступно разбазаривается для достижения краткосрочного пиара этих бесцельных и бессмысленных войн.
Впрочем, ненависти хватает и в Израиле, и среди израильтян. «Еду в поезде, слышу разговор про “мацав” (ситуация, ивр.), — пишет востоковед и комментатор израильского ТВ Ксения Светлова. — Один дядя ашкеназского вида говорит “всех убить”. Другой ему отвечает: «Это ты от русских заразился. Они так привыкли в своей России себя вести. Чеченцев всех замочили. Пусть обратно в Россию возвращаются”. Ну, тут я ему всё и сказала. Только что закончила…» Действительно, на прошлых выборах в Израиле русскоязычные отдали значительное число голосов правым партиям, но правизна эта
мнимая, а не действительная. Так получилось, что русскоязычная политическая элита куда более правая и религиозно-экстремистская, чем большинство избирателей.
Русские израильтяне составляют 20% населения, и ничего в Израиле уже не обходится без них. Везде «наполовину наш народ». Русские израильтяне — не более экстремисты, чем депутат кнессета Мири Регев, заявлявшая, что она «гордая фашистка», или депутат Михаэль Бен Ари, обсуждавший на своей странице в «Фейсбуке» (“Facebook”), как казнить арабскую депутатку Ханин Зуаби, объявившую минуту молчания в «память шахидов». Страничка Бен Ари в “Facebook” запросто переплюнет всю русскоязычную болтовню о том, как заехать в ухо тому, «кто, махая слюнями, говорит о непропорциональном ответе израильтян» и советует ещё «заебашить коленом» «пособников террора» из пятой колонны.
Люди лежат на земле после сирены, сигнализирующей о палестинских ракетах над городом Кирьят-Малахи, Израиль (REUTERS/Nir Elias)
Удивительно, что из всех сталинских штампов, «пятая колонна» оказался самым живучим. Под лозунгом пятой колонны сталинские гэбисты и их пособники расправлялись со всеми неугодными в своём же лагере – с республиканцами, каталонскими сепаратистами, активистами Партии рабочего марксистского единства (ПОУМ), анархистами и вообще всеми, кто им был не по нраву. Теперь «пятая колонна» воскресает уже в Израиле. Правда, на Тель-Авив и Иерусалим арабы не движутся четырьмя колоннами, но пятая колонна у террористов уже присутствует. Интересно, что даже в солидных израильских изданиях «палестинцы» и «террористы» — часто взаимозаменяемые слова, как в пору Холодной войны в Америке были синонимами «русский» и «красный». И очень часто, говоря о террористах, здесь имеют ввиду палестинцев. Впрочем, война в Газе, война с ХАМАСом, война с террором — это тоже говорится для того, чтобы не сказать «война против Палестины».
Война, проигранная в “Twitter”
Эта война была первой войной, объявленной по “Twitter”. Военный обозреватель израильской газеты «Хаарец» Аншель Пфеффер
считает израильскую пропаганду, хорошо известную уже под ивритским названием
асбара, как один из столпов сионизма XXI века. Можно много критиковать асбару, но, по большей части, она работает. Возмущённые читатели затопляют редакции яростными письмами и комментариями и когда про-израильские организации проводят демонстрации и мероприятия в кампусах, преследуют жалобами неугодных лекторов, и когда публицисты и блогеры делают всё, что в их силах, чтобы придать человеческое лицо израильской оккупации. Израильские «асбараты», если не побеждают битву за сердца и души людей, то, по крайней мере, создают атмосферу, что не стоит связываться или касаться израильской тематики.
Дымящий сектор Газа (AP Photo/Hatem Moussa)
В интернете дела
асбары далеко не так блестящи, учитывая силы и средства, потраченные на пропаганду. С начала конфликта израильские военные спикеры фактически жили в “Twitter” и “Facebook”, постоянно снабжали “YouTube” видеорядом. Там был и хэштэг «Как Израиль снижает потери гражданского населения», и одновременно шла видеонарезка израильских воздушных атак на Газу. В “YouTube” запустили и кадры убийства Ахмеда Джабари, а в “Twitter” это поддержали особым тэгом.
Проблема в том, что такой тип кампании, очевидно, не будет работать на улучшение имиджа Израиля. Не работает, потому что речь идёт о горизонтальных социальных сетях, обладающих огромным самосознанием. На сей раз не было таких грубых проколов, как публикация фото с захваченных турецких кораблей с датой 10-летней давности. Однако асбара в социальных сетях проваливается точно так же, и точно на том же, на чём провалились арабские режимы во время Арабской весны. Большая машина с множеством последователей во всём мире не поняла горизонтального характера Web 2.0. Хвастовство о «ликвидации врага» — вообще плохой пиар, если он не рассчитан на разжигание энтузиазма среди своих. Однако в таких сетях, как “Twitter”, пользователи по всему миру тут же реагируют, указывают на Израиль, как на виновника и поджигателя войны. В отличие от блогов, где комментарии не больше, чем шумовой фон, здесь их твит имеет равное информационное значение с первоначальным сообщением.
Пропалестинская сторона прошла за последние полтора-два года хорошую школу социальнoго сетевого активизма во время Арабской весны, и куда лучше понимает и умеет использовать горизонтальную структуру “Twitter”, уж не говоря о том, что она способна поднимать куда большую базу пользователей, о чём, в частности, свидетельствует провал недавней кампании хэштэга “#Muslim rage”.
Мирная демонстрация в Тель-Авиве, Израиль (Uriel Sinai/Getty Images)
Однако пресс-служба израильской армии, похоже, недооценила и высокого самосознания социальных медиа-сетей. Через несколько месяцев после ролика «Невинность мусульман» “Twitter” и “YouTube” меньше всего хотелось быть втянутыми в войну, и они закрыли израильские армейские сообщения на время, мотивируя это нарушением пользовательских соглашений. Интересно, что закрыли лишь английский сегмент, но оставили тот, что на иврите. Анализ ещё незакончившейся войны в интернете заслуживает отдельной статьи. Очевидно, что израильская армия понимает силу интернета, но не понимает силу самосознания социальных сетей. Испытанные политтехнологии здесь не работают, в точности, как и вообще в ближневосточной политике, где люди разбивают барьер страха, испытанные силовые приёмы приносят больше вреда, чем пользы.
