Алек Д. Эпштейн
Государство Израиль — это страна, созданная евреями диаспоры, фактически, с целью ликвидации общин диаспоры как таковых. Отцы-основатели Израиля представляли его будущее в качестве национального дома всего еврейского народа, считая, что нигде, кроме как в своем государстве, евреи не могут иметь гарантий безопасности и реализовать свои возможности в духовной сфере. Сионистские лидеры конца XIX — первой половины ХХ в., конечно же, видели, что подавляющее большинство евреев диаспоры не связывало своё будущее с Палестиной/Эрец-Исраэль и не стремилось к эмиграции в эту страну, вследствие чего к концу 1930-х гг. на территории будущего Государства Израиль проживали лишь около 3% тогдашнего еврейского населения планеты. Сложно сказать, отдавали ли Т. Герцль, М. Усышкин, Й. Членов и другие лидеры политического сионизма себе отчёт в том, что проблема не была следствием одного лишь отсутствия еврейского политического суверенитета над Палестиной/Эрец-Исраэль, хотя, по всей вероятности, с формально своим нацио¬нальным государством всё же связало бы свою жизнь существенно больше людей, чем были готовы иммигрировать в османскую или британскую подмандатную Палестину. Факт, однако, состоит в том, что и сегодня, спустя 63 года после провозглашения государственной независимости Израиля и спустя 57 лет после отмены последних ограничений на еврейскую иммиграцию в страну (эти ограничения были в силе с ноября 1951 до начала 1954 г.), большинство евреев планеты по прежнему живут за пределами Израиля.
Израильтяне стали одной из групп еврейского населения мира, но отнюдь не единственной, оказавшейся перед необходимостью найти своё место на еврейском и — отдельно — иудейском глобусе. Евреи по прежнему живут в разных странах, говорят на разных языках, читают разные книги, ведут различный образ жизни, и чем дальше, тем больше подпадают под определение «группа народов». Вопрос о том, больше ли сходств или, наоборот, различий можно найти между евреями Москвы, Риги, Сан-Франциско, Буэнос-Айреса, Стамбула, Тегерана и Дербента, остается сложным, особенно принимая во внимание распространённость смешанных браков, размывающих само понятие этнически и конфессионально гомогенного еврейского населения (хорошо известно, как минимум, о достаточно широком распространении православия среди российского еврейства).
Евреев нельзя назвать и конфессиональной общностью: в странах Запада большинство верующих принадлежат к реформистскому и консервативному течениям в иудаизме, которые израильский религиозный истеблишмент иудаизмом в принципе не признает. При этом и в Израиле, и в странах Запада, и на постсоветском пространстве имеет место процесс секуляризации, затрагивающий, естественно, и еврейское население. В настоящее время число преимущественно секулярных евреев планеты, видимо, больше, чем число приверженцев какого-либо из направлений иудаизма, и это отсутствие общей конфессиональной идентичности никак нельзя игнорировать.
Евреев нельзя назвать и конфессиональной общностью: в странах Запада большинство верующих принадлежат к реформистскому и консервативному течениям в иудаизме, которые израильский религиозный истеблишмент иудаизмом в принципе не признает. При этом и в Израиле, и в странах Запада, и на постсоветском пространстве имеет место процесс секуляризации, затрагивающий, естественно, и еврейское население. В настоящее время число преимущественно секулярных евреев планеты, видимо, больше, чем число приверженцев какого-либо из направлений иудаизма, и это отсутствие общей конфессиональной идентичности никак нельзя игнорировать.
