Cоциально-психологический анализ иммиграционной политики Израиля и ее влияния на абсорбцию последней алии из СНГ

Взято с https://sites.google.com/site/russianisrael/articles/cocialno-psihologiceskijanalizimmigracionnojpolitikiizrailaieevlianianaabsorbciuposlednejaliiizsng

Евгений Тартаковский1 (Опубликовано в журнале "Диаспоры", 2008, №1, с. 260-280) Когда государству что-то от вас нужно, оно называет себя Родиной Большая волна иммиграции из бывшего Советского Союза в Израиль, которая началась в 1990 г., закончилась. В 2006 г. сюда приехало всего 7,6 тыс. человек2 и около 7 тыс. бывших иммигрантов вернулись из Израиля в СНГ или эмигрировали в другие страны3. Пришло время проанализировать «русскую» иммиграцию как целостный социально-психологический феномен4. В данной статье рассматриваются противоречивые функции Закона о возвращении, парадоксы абсорбционной политики Израиля и динамика отношений между израильским обществом и иммигрантами из СНГ. Цель статьи — углубить понимание процессов иммиграции и абсорбции и извлечь уроки из опыта адаптации последней алии из СНГ. Иммиграция представляет собой групповое явление, в ходе которого большое число людей, прибывающих в страну, вступает во взаимодействие с местным населением. Групповые процессы неизбежно конфликтны, поскольку в их основе лежат противоречивые мотивы каждой из участвующих в процессе сторон5. У принимающей стороны есть желание получить иммигрантов, однако существует и страх впустить к себе чужих людей. В Израиле, как и в других принимающих странах, существует разрыв между провозглашаемым положительным отношением общества к иммиграции и реальным восприятием приезжих. Но поскольку иммиграция в Израиль представляет собой репатриацию, это накладывает свою специфику, которая будет проанализирована в данной статье. Мотивация иммигрантов также неизбежно конфликтна. У них есть причины покинуть свою родину, но существует и привязанность к ней. Эту амбивалентность необходимо понять применительно к конкретной ситуации каждой страны и каждой группы иммигрантов. Статья анализирует декларируемые и скрытые социально-психологические процессы, лежащие в основе израильского Закона о возвращении, израильской политики абсорбции иммигрантов из СНГ и взаимоотношения общества и переселенцев. Работа базируется на результатах социально-психологических исследований, материалах израильских СМИ и личных наблюдениях. Иммиграционная политика Израиля Закон об иммиграции определяет, кто и на каких условиях имеет право въезжать в страну. Явно и неявно он отражает цели принимающей страны, т.е. то, для чего ей нужны иммигранты. В Израиле единственным актом, регулирующим весь этот процесс, является Закон о возвращении. В отличие от многих других стран, в Израиле нет профессиональной иммиграции, бизнес-иммиграции и закона о воссоединении семей. Единственным критерием, позволяющим человеку въехать в страну и получить ее гражданство, является национальность. Он обязан быть евреем (родиться от матери еврейки или принять иудаизм по законам еврейской религии) или быть родственником еврея первой или второй степени родства (муж\жена, сын\дочь, внук\внучка, или супруг\а сына\дочери или внука\внучки)6. До 1970-х гг. такой закон существовал только в Израиле. В других странах иммиграция разрешалась с целью воссоединения семей, для удовлетворения потребностей в рабочей силе, как средство импорта капитала (бизнес-иммиграция) или как средство спасения беженцев. Однако в последние десятилетия все больше стран принимают законы об иммиграции, аналогичные израильскому Закону о возвращении. Сегодня только в Европе такие законы имеют Германия, Финляндия, Польша, Греция, Венгрия и Румыния. Какую психологическую функцию выполняет закон о возвращении, каков его психологический смысл? На декларативном уровне в Израиле он призван обеспечить выполнение основного положения Декларации независимости страны — возвращение евреев на историческую родину. Однако факты указывают на то, что закон зачастую выполняет совсем другие функции. Перечислим аргументы, подкрепляющие данное утверждение. 1.   Израиль принял Закон о возвращении в июле 1950 г., через два года после провозглашения независимости и через год после окончания Войны за независимость. Почему этот закон не был принят немедленно после провозглашения независимости Израиля в 1948 г., когда сотни тысяч оставшихся в живых евреев Западной и Центральной Европы, миллионы евреев СССР и арабских стран мечтали об иммиграции? Возможный ответ заключается в том, что основное влияние на принятие Закона о возвращении оказали не потребности евреев диаспоры, а интересы государства Израиль. Можно предположить, что основными факторами, повлиявшими на принятие закона, были враждебное арабское меньшинство внутри страны и провал попыток заключить мир с арабскими странами. Несмотря на все меры по сокращению численности арабов, остававшихся на территории Израиля к концу Войны за независимость, она была сравнима с количеством евреев, а естественный прирост у первых далеко опережал аналогичные показатели еврейского населения. Эта ситуация убедила тогдашнее руководство Израиля в необходимости «импорта» евреев извне, в результате чего и был принят Закон о возвращении, позволивший привезти в страну множество евреев из Европы и арабских стран. Ситуация повторилась после захвата Израилем Западного берега р. Иордан и сектора Газа в 1967 г. Тогда арабское население Израиля (в новых границах) почти удвоилось. И вновь было решено увеличить приток евреев из-за рубежа. В результате развития ситуации в странах Восточной Европы и СССР и давления на них со стороны США, эмиграция евреев из этих государств резко увеличилась. Однако большинство евреев не хотели ехать в Израиль (около 80% евреев, покинувших СССР и других страны Восточной Европы в 1967—1981 гг., направилось в США, Канаду, Австралию и т.д.). В 1970 г., в целях стимулирования иммиграции, принимается поправка к Закону о возвращении, по которой нееврейские родственники евреев получили право на репатриацию в Израиль. И вновь последний заботился не о благополучии и безопасности евреев диаспоры (те, кто иммигрировал в Израиль в 1970-е гг., участвовали в войне Судного дня в 1973 г. и в Ливанской войне в 1982 г.), а о своих интересах, определяемых, прежде всего, противостоянием с арабами. 2.   Израильские лидеры и пресса часто говорят о том, что Закон о возвращении направлен на спасение соотечественников, проживающих за рубежом и находящихся в опасности или переживающих материальные трудности. Однако степень опасности обычно сильно преувеличивается израильскими СМИ и правительством. Так было с угрозой еврейских погромов в Египте и Ираке в начале 1950-х гг., в СНГ в начале 1990-х гг. и во Франции в 2000-х гг. Ни в одном из этих случаев погромов не было, но каждый раз израильское правительство призывало евреев этих стран немедленно иммигрировать в Израиль, и весь израильский народ поддерживал этот призыв7. Таким образом, чем хуже ситуация для евреев диаспоры, тем больше она поднимает национальный дух Израиля, т.к. тем выше шансы на массовую репатриацию. Несомненно, что такой конфликт интересов является проблематичной основой для развития отношений между диаспорой и израильским обществом. 3.   Поскольку Закон о возвращении подразумевает, что иммигранты принадлежат к тому же этносу, что и основное население страны, израильское общество ожидает, что психологические характеристики иммигрантов будут идентичны характеристикам еврейского населения Израиля. На практике иммигранты более близки гражданам тех стран, откуда они приезжают. В Израиле это обстоятельство с удивлением открывается с каждой новой волной иммиграции: так было с выходцами из арабских стран в 1950-е гг., так произошло и с переселенцами из СНГ в 1990-х гг. Похожий шок от встречи со «своими-чужими» испытало этническое большинство в Германии, Польше, Греции и в других странах, имеющих Закон о возвращении8. 4.   Хотя Закон о возвращении предусматривает иммиграцию нееврейских родственников евреев, и израильское общество, и многие репатрианты-евреи были шокированы количеством неевреев среди приезжих из СНГ. По официальным данным, в последней волне алии из стран бывшего СССР неевреи составляют около 30%9, однако их доля увеличивалась с годами, и среди приехавших в 2000 г. этот показатель достиг 60%10. 5.   В некоторых случаях Закон о возвращении вступает в противоречие со здравым смыслом. С одной стороны, он разрешает иммиграцию людям, имеющим весьма отдаленное отношение к еврейству, например, в случае супруги внука еврея. С другой стороны, он способствует разлучению детей и родителей. Например, в случае, когда ребенок рожден от отца-еврея и матери-нееврейки и они разведены, мать не имеет права иммигрировать в Израиль вместе с ребенком. 6.   Научные доказательства того, что иммиграция этнически родственных групп укрепляет принимающую страну, малочисленны и противоречивы. Как правило, социальный статус иммигрантов ниже и их экономические ресурсы меньше, чем у граждан принимающей страны, имеющих то же образование и опыт работы11. Чтобы потенциальные ресурсы иммигрантов (образование, желание работать и пр.) принесли пользу принимающей стране, требуются большие капиталовложения. По сведениям Банка Израиля, абсорбция одного репатрианта из СНГ обходится государству в 25 тыс. долл., а из Эфиопии — в 100 тыс. долл.12 Кроме того, алия из СНГ не привела к существенному изменению соотношения между этническим большинством и этническим меньшинством в Израиле и, таким образом, не решила демографическую проблему. В Израиле часть ученых, политиков и простых граждан считают, что «русская» иммиграция способствовала развитию экономики, культуры и образования13, а некоторые уверены, что средства, потраченные на абсорбцию иммигрантов, можно было с большей пользой использовать для подъема жизненного уровня граждан Израиля14. 7.   Демографический ресурс, который страна может получить по Закону о возвращении, конечен и быстро исчерпывается. С 2006 г. баланс иммиграции и эмиграции в Израиле близок к нулю15 и, пока не произойдет очередной политический или экономический катаклизм в России или Европе, ситуация не изменится. Кроме того, Закон о возвращении, фокусируясь на этнических и демографических аспектах репатриации, отвлекает внимание от экономической потребности страны в иммигрантах. Наблюдая за беспорядками в Европе по телевизору, многие израильтяне радуются, что в Израиле нет таких проблем с иммигрантами, как во Франции или Германии. Вместе с тем израильское общество еще даже не начало обсуждать вопрос о том, как оно собирается решать проблему дефицита рабочей силы и старения населения без помощи приезжих. * * * Все вышеизложенное позволяет сделать вывод, что Закон о возвращении не направлен на повышение благосостояния и безопасности евреев диаспоры. Более того, он часто препятствует их желанию иммигрировать в страны, имеющие более высокий уровень жизни и более безопасные, чем Израиль (США, Германия, Канада). Основной целью Закона о возвращении мы должны признать усиление еврейской части израильского общества — этнической группы, господствующей в стране — перед лицом арабов — этнической группы, которая представляет собой одновременно внутреннюю и внешнюю угрозу для евреев Израиля. Для достижения этой цели, Израиль стремится импортировать максимальное количество иммигрантов, принадлежащих к той этнической группе, которая обладает гегемонией в стране. Ряд израильских ученых утверждают, что поскольку большинство местной элиты имеет европейские (ашкеназские) корни, Закон о возвращении используется для усиления ашкеназской части израильского еврейского сообщества в противовес сефардам — выходцам из арабских стран еврейской национальности16. Однако эта цель закона, по всей видимости, вторична. Поскольку главный конфликт заключается в противостоянии с арабами, иммиграционная политика страны направлена на импорт любого неарабского населения, хотя бы минимально связанного с евреями. Это находит свое отражение в приезде и большого числа неевреев из СНГ, и в переселении фапаш-мура — христиан Эфиопии, чьи предки были евреями, но давным-давно перешли в христианство. Политика абсорбции иммигрантов Сегодня в Израиле существует понимание того, что интеграция в новое общество — гораздо более длительный и сложный процесс, чем считалось ранее17. Однако государственная политика прямой абсорбции, принятая в 1989 г., практически не изменилась. Она будто по-прежнему исходит из предположения об автоматическом и быстром слиянии иммигрантов с израильским обществом. Особенно ясно это видно в двух областях — финансовой помощи и преподавании иврита. Сегодня, как и в 1990 г., материальная поддержка иммигрантов (пособия по безработице, по старости, на аренду жилья и льготная ссуда на его покупку), существенно ниже прожиточного уровня18. Абсорбционная политика, которая не обеспечивает иммигрантов средствами к существованию, предполагает, что они должны использовать собственные средства, т.е. должны привозить их с собой из страны исхода. В принципе, подобная политика легитимна и существует во многих странах. Канада, например, требует от иммигрантов доказательств того, что они располагают средствами, необходимыми для поддержания минимального жизненного уровня в течение шести месяцев; без этого они не могут получить въездные визы. Однако такое требование противоречило бы духу Закона о возвращении и, естественно, оно в нем отсутствует. Как иммигранты должны выживать, пока они не найдут работу, в израильском обществе не обсуждается. Отсутствие средств к существованию заставляет иммигрантов выходить на рынок рабочей силы на очень раннем этапе своей абсорбции — через несколько недель, а то и дней после приезда в страну. В этом случае они преждевременно прекращают изучение иврита и поэтому могут претендовать только на плохо оплачиваемую работу, не требующую высокой квалификации. Это, в свою очередь, приводит к зарождению у иммигрантов чувство протеста против израильского общества, которое воспринимается как эксплуататорское. Кроме того, финансовая слабость приезжих делает их легкой добычей обманщиков и мошенников — как жителей страны, так и из собственной среды. С начала 1990-х гг., в отличие от других стран, принимающих иммигрантов (например, Германии или США), только очень малая часть приехавших в Израиль получали социальное жилье. Оно предоставляется в основном на периферии страны: в Негеве, Галилее и на оккупированных территориях Западного берега р. Иордан. Кроме социального жилья, репатрианты и коренные израильтяне, готовые поселиться в этих районах, получают значительные дополнительные пособия и налоговые льготы. Негев, Галилея и, естественно, Западный берег имеют большое и быстро растущее арабское население, и израильское правительство использует иммигрантов для усиления еврейского присутствие на этих территориях. Поскольку такую политику последовательно проводят все без исключения правительства, возглавляемые как левыми, так и правыми партиями, можно заключить, что она отражает национальный консенсус по поводу использования иммигрантов для укрепления израильской периферии. Другой пример противоречия между официальной оценкой трудностей иммиграции и абсорбционной практикой относится к изучению иврита. Языковая политика Израиля до сих пор построена на предположении о быстром освоении иврита иммигрантами. Сегодня, как и в 1990-х гг., им полагается всего пять месяцев бесплатных курсов, причем часть времени в ходе обучения изучают не язык, необходимый для повседневной жизни и работы, а еврейские обычаи и праздники19. В Израиле практически нет методик и специалистов для преподавания иврита как иностранного языка. Иврит иммигрантам преподают в основном учителя младших и средних классов школы. Дети и подростки вообще не имеют права на курсы иврита; их сразу по прибытии в страну отправляют в школу, в общие классы, поскольку специальных классов для репатриантов в стране нет. Считается, что дети и подростки выучат язык естественным путем, сидя на уроках вместе с израильтянами, а также во время дополнительных занятий (количество которых все время сокращается). В Израиле нет детских садов, в которых бы преподавали иврит детям иммигрантов (большинство из них говорят дома на родном языке). Результатом израильской языковой политики стало то, что приезжие неплохо осваивают разговорный иврит, однако с трудом читают и пишут20. Язык детей и подростков часто уличный и не соответствует их интеллектуальному развитию. Школьники испытывают огромные трудности в освоении гуманитарных предметов. Овладение новым языком в объеме, необходимом для повседневного общения, при условии его интенсивного изучения в языковой среде, занимает около года; это время примерно одинаково для взрослых и детей21. Освоение письменного и профессионального языка требует еще от года до двух лет. Однако, несмотря на понимание того, что процесс идет медленнее, чем предполагалось, и требует усилий и от взрослых, и от детей, государственная политика языковой абсорбции не изменилась. Правда, произошли некоторые изменения на частном уровне. Так, например, появились частные детские сады, где детей учат ивриту и русскому. Есть программа «Наале» для школьников старших классов, приезжающих в Израиль без родителей, в рамках которой подростки учат иврит в течение года в отдельных классах. В армии появились специальные полугодовые курсы иврита для солдат-иммигрантов, поскольку выяснилось, что после государственных курсов они не понимают даже элементарных команд. Однако всего этого явно недостаточно. Отношения между израильским обществом и иммигрантами из СНГ Отношения между иммигрантами и населением принимающей страны непрерывно меняются и отражают текущую социально-психологическую ситуацию. Можно выделить три этапа в процессе абсорбции репатриантов: 1) эйфория, 2) фаза разочарования и борьбы; 3) переход к интеграции. Этап эйфории Первоначальную реакцию израильского общества на «русскую» эмиграцию можно охарактеризовать как эйфорию. Сбылась многолетняя мечта об исходе советского еврейства. Многие израильтяне, которые в школе писали письма советскому правительству, повторяя библейское «Отпусти народ мой», искренне верили, что именно их давление открыло ворота СССР для выезда евреев. Иммигранты и израильтяне были едины в своей вере в немедленное взаимное спасение — первые должны были спасти Израиль от арабской угрозы, а вторые, в лице государства, спасали приехавших от советского режима. Были вложены огромные деньги и человеческие усилия в то, чтобы как можно быстрее привезти в Израиль максимальное количество переселенцев из СНГ. В начале 1990-х гг. сотни посланцев Еврейского агентства, организовывавшие иммиграцию, работали во всех уголках бескрайнего Советского Союза. Помня уроки 1970-х гг., Израиль приложил колоссальные дипломатические усилия для того, чтобы предотвратить отток евреев из СНГ в США22. В 1990 г., уступив давлению израильского правительства, поддержанному бывшим узником Сиона Анатолием Щаранским, Америка перестала признавать евреев из СНГ беженцам и, таким образом, перед ними закрылась возможность иммиграции в США. Это привело к тому, что огромное количество людей, которые хотели бы уехать в США, оказались в Израиле23. В 1990-е гг. в Израиле иммиграция из СНГ часто рассматривалась в религиозных терминах — много говорили о сотворенном Богом чуде освобождения евреев из плена Советского Союза. Некоторые ожидали скорого прихода Машиаха, поскольку евреи (да и многие христиане) верят, что мессия придет, когда все евреи соберутся в Израиле. В аэропорту им. Бен-Гуриона иммигрантов встречали с оркестром, как героев и спасителей отечества. В 1991 г., перед праздником Песах, израильтяне стояли в очереди и соревновались за то, чтобы заполучить к себе на праздник «русскую» семью. Начали появляться мифы о чудесной абсорбции русских в Израиле. Один из мифов гласил, что евреям, которые возвращаются в Израиль, не приходится прилагать усилия для изучения иврита, поскольку они его «вспоминают». Многие израильские работодатели уволили арабских рабочих, занятых на грязных работах, и наняли русских на уборку, строительство и даже в сельское хозяйство. Естественно, что израильские и палестинские арабы были этим недовольны, что сильно ухудшило их отношение к приезжим. Русские охотно шли на такие работы, радуясь, что это позволяет им выжить в новой стране. Некоторые повысили свой уровень жизни по сравнению с тем, что имели в СССР, что положительно сказалось на их психологическом состоянии. Этап разочарования и борьбы На следующем этапе надежда на взаимное спасение уступила место разочарованию и борьбе. В 1993 г. уже гораздо меньшее количество израильских семей хотели пригласить русских на пасхальный седер. Сами иммигранты предпочитали праздновать Новый Год, который воспринимался ими как универсальный праздник, а не религиозные еврейские праздники, которые были чужды их секулярной душе. «Русские» врачи, инженеры и учителя начали возмущаться тем, что вынуждены подметать улицы. В то же время сионистская идеология репатриации поддерживала у недавних иммигрантов чувство причастности ко всему происходящему в стране и предоставляла легитимацию активного вмешательства в дела государства. Закон о возвращении давал иммигрантам право участия в выборах сразу после прибытия. Все это, вместе с наличием многочисленного «русского» электората, стало базой для создания в Израиле «русских» партий. В 1996 г. такая партия получила места в Кнессете и в правительстве, и борьба между израильтянами и «русскими» приняла политические формы. Одновременно началось антигосударственное «русское» протестное движение. Уличных столкновений по типу французских в Израиле не произошло, но подкидывание свиных голов в синагогу, рисунки свастик на заборах, осквернение кладбищ и попытки создания русской националистической партии были24. «Русские» были особенно недовольны низким финансированием их абсорбции. Получаемые иммигрантами деньги были недостаточны даже для того, чтобы обеспечить минимальные потребности, что вызывало у них раздражение и разочарование в израильском обществе. Израиль начали обвинять в том, что людей заманили в страну, но не обеспечили всем необходимым. В то же время среди коренных израильтян усилилось восприятие русских как «колбасной эмиграции», паразитов, приехавших из нищей России отведать израильского пирога. Израильтяне неожиданно обнаружили, что «русские» евреи — другие, не те, кого они ожидали. Стало понятно, что они не будут выполнять предназначенные для них функции, главными из которых, видимо, были две: 1) являться источником дешевых рабочих рук, в основном, на неквалифицированных работах и 2) численно усилить израильское еврейское общество перед лицом арабской угрозы, став его интегральной частью. Фактор времени оказался решающим в экономической адаптации иммигрантов. Пока иммигранты не знали языка, они были готовы идти на любую работу. Но через год-два они освоили иврит и получили возможность заниматься работой, соответствующей их образованию. Поскольку 70% «русских» репатриантов имели высшее образование, они начали быстро продвигаться по социальной лестнице. Естественно, что возникла конкуренция уже не с бедной частью израильского общества, как это было вначале, а со средним классом. И уж совсем неожиданно для себя израильское общество обнаружило, что среди «русских» есть богатые и очень богатые люди, которые начали соперничать с израильским истеблишментом за экономическую и политическую власть. Таким образом, успехи «русских» вызвали зависть и боязнь конкуренции во всех слоях израильского общества. В первые годы большой алии пресса много писала о трудностях адаптации иммигрантов, но статей об их успешной экономической адаптации — в последующие годы — практически не было. Культурная абсорбция оказалась еще более серьезной проблемой, чем экономическая. «Русские» евреи оказались совершенно не похожими на своих израильских братьев и, что еще хуже, в своей массе не были готовы стать более похожими на израильтян. Прежде всего, около трети иммигрантов из СНГ не являются евреями по законам иудаизма а, следовательно, и по законам израильского государства. Те, в ком течет еврейская кровь, имеют еврейское самосознание, но его компоненты другие, чем у израильских евреев. У евреев из СНГ национальные чувства питаются в основном историко-культурной связью с еврейским народом, в то время как у израильтян, даже нерелигиозных, они базируется на соблюдении основных ритуалов иудаизма (обрезание, следование праздничному календарю, проведение свадеб и похорон по еврейскому религиозному обряду)25. Кроме того, «русские» сильно отличаются от израильтян методами воспитания детей (гораздо более жесткими), а также своим отношением к образованию (больший акцент на знания и раннее развитие) и привязанностью к европейской, т.е. христианской культуре. Говоря об отрицательной части всего спектра различий, можно упомянуть большую агрессивность и антисоциальность русских по сравнению с израильтянами, что частично является следствием повышенной криминогенности советского и постсоветского общества, а частично — реакцией на трудности абсорбции26. Доля «русских» среди наркоманов, алкоголиков и проституток существенно больше, чем их доля в населении Израиля27. Все эти социально-психологические различия способствовали антагонизму между «русскими» иммигрантами и принимающим обществом. Этап интеграции Сегодня, через 18 лет после начала массовой иммиграции из СНГ, можно говорить о новом этапе абсорбции — интеграции «русских» в принимающее общество и нормализации отношения к ним. Приезжие все в большей степени становятся похожими на израильтян. По экономическим показателям (в частности, доля безработных и средняя зарплата) две группы сегодня практически не отличаются друг от друга28. Часть «русских» стали более или менее религиозными и соблюдают некоторые ритуалы. Около тысячи иммигрантов из СНГ ежегодно проходят гиюр29. Есть и те, кто, оставаясь в целом нерелигиозными, приняли ряд норм поведения, имеющих религиозную основу (например, часть взрослых иммигрантов сделали обрезание себе, и почти все «русские» делают обрезание своим детям мужского пола, родившимся в Израиле). Многие репатрианты отмечают еврейские религиозные праздники — хотя бы по той причине, что они являются официальными выходными. Все отмечают нерелигиозные государственные праздники, в частности, День независимости и День памяти павших. Все больше «русских» называют своих детей израильскими именами или, в качестве компромисса, «универсальными», хорошо звучащими для русского, европейско-американского и израильского уха. Лишь малое число иммигрантов дает своим детям чисто русские, христианские имена. Репатрианты стали реже употреблять спиртные напитки и едят меньше мяса, но больше овощей, фруктов и молочных продуктов, приблизив тем самым свою диету к израильской. Прежние нормы потребительского поведения и проведения досуга тоже сильно приблизились к израильским30. Различия, конечно, остаются, но они все чаще воспринимаются как норма, разрешенная обществом. В политической сфере чисто «русские» партии исчезли. Некоторые влиятельные и богатые члены «русской» общины продолжают создавать политические движения и партии («Наш дом — Израиль» Авигдора Либермана или «Социальная справедливость» Аркадия Гайдамака), однако эти партии позиционируют себя как общеизраильские31. Изменились и израильтяне, став немного более похожими на «русских». Все больше их празднуют Новый Год и ходят в «русский» театр Гешер. В то же время нельзя не отметить, что израильтяне стали употреблять больше спиртного, а общество стало более коррумпированным; выросла уличная преступность32. Все эти изменения произошли не столько благодаря «русскому» влиянию, но прежде всего за счет большей открытости миру и расширению контактов с другими странами, особенно с Европой и Америкой. Нельзя сказать, что «русские» пустили глубокие корни в израильском обществе. Около 8% иммигрантов последней волны из СНГ уже оставили страну, и с годами их количество продолжает расти. Количество эмигрирующих «русских» в три раза больше, чем выезжающих коренных израильтян33. По оценкам Еврейского Агентства, около 100 тыс. иммигрантов из СНГ вернулись либо в страну исхода, либо в Россию (чаще всего в Москву)34. Представительство русских на престижных должностях — врачи, офицеры армии и полиции, профессура, остается существенно ниже их доли в населении Израиля35. Исследование социальных сетей «русских» иммигрантов, включая детей и подростков, показало, что они общаются в основном с выходцами из СНГ, а их контакты с израильтянами происходят в основном на работе и в школе36. Некоторые ученые называют такое положение вещей адаптацией без интеграции37. Возможно, это цена, которую и иммигранты, и израильское общество платят за то, что евреи стран СНГ были вынуждены ехать в Израиль, в то время как большая их часть стремилась в США. В целом тревога и взаимные опасения уменьшились, и отношения стали более реалистичными. Однако, когда в силу каких-либо причин тревожность повышается, взаимная подозрительность растет. Например, это часто происходит перед выборами, когда усиливается страх того, что «русская» мафия в лице живущих в стране олигархов установит контроль над израильским обществом. Тогда в прессе вновь появляются статьи, ставящие вопрос о «проблемности» «русской» иммиграции. Психологическая помощь иммигрантам На протяжении всей предыдущей истории Государства Израиль алия рассматривалась как процесс, очищающий и возвышающий репатриантов. Однако во время последней большой волны иммиграции из СНГ израильское общество признало, что это травматический процесс, неизбежно вызывающий ухудшение психологического состояния новоприбывших38. Также было признано, что процесс выхода из такого состояния весьма долог и требует помощи психотерапевта. Социальные причины подобного подхода к проблемам иммигрантов были проанализированы социологами39, и в этой статье мы не будем их рассматривать. Важно подчеркнуть, что приезжим была предоставлена бесплатная или субсидируемая государством психологическая помощь. В первую очередь это относится к детям и подросткам. Во многих школах и других учебных заведениях были введены должности для русско­язычных психологов, социальных педагогов или социальных работников. Однако и многие взрослые иммигранты прошли через разнообразные курсы, группы психологической помощи и кросс-культурные тренинги. Психологическая поддержка очень важна для успешной абсорбции иммигрантов. Однако часто подразумевается, более или менее явно, что абсорбция — личная проблема самого переселенца, а не принимающей страны. Кроме того, научные исследования последних лет в Израиле и в других странах показали, что иммиграция не обязательно травматична и что при благоприятных социальных условиях психологическое состояние иммигрантов может быть не хуже, а иногда и лучше тех, кто никуда не переезжал40. Все зависит от прежнего самочувствия людей и от тех условий, с которыми они сталкиваются в новой стране41. Большая часть проблем, возникающих в ходе иммиграции — не чисто личностные, а расположены на стыке личности и общества. Поэтому психологи или социальные работники должны в равной мере работать и с иммигрантами, и с принимающей стороной. Главная задача специалистов — способствовать тому, чтобы решения, принимаемые иммигрантами и местными жителями, были адаптивными, т.е. обеспечивали психологическое благополучие тех и других и помогали социально-экономическому развитию обеих сторон. Сегодня большинство людей, отвечающих за абсорбцию иммигрантов, согласны, что наиболее желательный ее метод — интеграция, позволяющая приезжим сохранить некоторые нормы своей культуры и приобрести новые черты, характерные для принимающей стороны. Весь вопрос, однако, в том, какие черты своей культуры сохранять и как отказаться от черт, дезадаптивных в новых условиях. В практических терминах это означает оптимальный выбор целей, условий и темпа интеграции иммигрантов. Роль психолога или социального работника в процессе последней может быть двоякой. Во-первых, он помогает понять, какие нормы поведения и эмоциональные реакции характерны для каждой из двух культур. После этого он может проанализировать функциональность, т.е. полезность этих норм поведения и, наконец, стимулировать диалог о том, к каким положительным последствиям может привести их изменение. Во-вторых, психолог или социальный работник может помочь и иммигрантам, и принимающей стороне выстроить систему социальных отношений, которая позволит трансформировать их поведение и эмоциональные реакции. Заключение Мы проанализировали процессы абсорбции последней большой волны иммиграции из СНГ в Израиле и выявили сознательные и бессознательные психологические механизмы, в них задействованные. Мы показали, что Закон о возвращении призван выполнять функции усиления этнической группы-гегемона перед лицом этнической угрозы. Кроме того, используя этот закон, израильское общество надеялось удовлетворить свои потребности в рабочей силе без опасности «вторжения» чуждых этнических групп. Закон о возвращении частично выполняет эти функции. Вместе с тем, он приводит к тому, что репатрианты оказываются плохо подготовленными к тому, что их ожидает на исторической родине, а общество получает вовсе не тех иммигрантов, на которых рассчитывало. Потребности страны в рабочей силе удовлетворяются далеко не полностью. Растет социальная напряженность, имеющая ярко выраженную этническую окраску. Чтобы преодолеть эти проблемы, отношения государства и иммигрантов должны строиться на основе договора двух равноправных партнеров, в котором четко обозначены права и обязанности сторон. Последним нужно ясно понимать, что это партнерство им выгодно, однако оно требует учета интересов другой стороны. Законы об иммиграции должны учитывать разносторонние интересы государства и иммигрантов. Это означает, что в Израиле Закон о возвращении необходимо дополнить законами о рабочей иммиграции, бизнес-иммиграции и воссоединении семей. Сам Закон о возвращении не может строиться только на критерии принадлежности к еврейству по крови. Он должен быть дополнен другими параметрами — такими, как знание иврита и участие в жизни еврейской общины в стране исхода. Исследования показали, что эти два фактора положительно коррелируют с социально-психологической адаптацией иммигрантов в Израиле42. Некоторые страны, например, Германия и Польша, уже внесли соответствующие изменения в свои законы о репатриации. Связь между еврейской этничностью и отношением иммигрантов к Израилю, их экономической абсорбцией и психологическим состоянием изучена недостаточно; видимо, она положительная, но достаточно слабая. В то же время исследования однозначно показывают, что дискриминация, которую иммигранты ощущают в Израиле, отрицательно влияет на их отношение к государству, а социальная поддержка, напротив, влияет положительно43. Точно также обстоит дело с психологическим состоянием приезжающих. Оно зависит от их самочувствия до иммиграции и от того, с какой дискриминацией они столкнулись и какую социальную поддержку получили в принимающей стране44. Следовательно, Израиль должен привлекать в страну как можно больше людей, имеющих психологические и социальные ресурсы и положительно настроенных по отношению к Израилю. В то же время государство должно предоставлять иммигрантам как можно более весомую социальную поддержку и защищать их от дискриминации. Финансовая помощь иммигрантам может быть диверсифицирована. Репатрианты, приезжающие по Закону о возвращении, должны получать такие средства, которые обеспечат их достойное существование до тех пор, пока они не будут в состоянии выйти на рынок рабочей силы (по крайней мере в течение двух лет). Для некоторых категорий иммигрантов (люди предпенсионного возраста, представители некоторых профессий, требующих длительной переподготовки, а также студенты), этот срок нужно увеличить. Бесплатное обучение языку должны продолжаться до трех лет и позволять иммигрантам освоить все уровни иврита. Что же касается людей, приезжающих по рабочим визам или в целях воссоединения семей (если соответствующие законы будут приняты), они могут получать меньшую финансовую помощь (например, в виде медицинской страховки, но не пособия на жизнь). В этом случае в законах должно содержаться требование об их материальной обеспеченности или спонсорстве, похожее на то, что существует в Канаде и США. Основная ответственность за абсорбцию иммигрантов должна лежать на образовательных, профессиональных и других государственных структурах. Задача психологов и социальных работников — помочь служащим понимать иммигрантов и преодолевать свое негативное отношение к ним, неизбежно возникающее в процессе абсорбции. Похожую работу психолог или социальный работник может проводить и с иммигрантами. Абсорбционные учреждения нужно заранее готовить к работе с иммигрантами, а последних — к общению с этими структурами, осуществляя синхронизацию ожиданий45. Другая важная функция психолога или социального работника — научный мониторинг социально-психологического состояния иммигрантов и принимающей стороны. При крупных учреждениях, занятых абсорбцией иммигрантов (министерства образования, здравоохранения, безопасности, социальной защиты и занятости), должны быть созданы подразделения, укомплектованные психологами, социологами и социальными работниками, которые будут собирать информацию о социально-психологическом состоянии иммигрантов и разрабатывать программы его улучшения. Эти службы смогут обеспечить передачу собранной информации абсорбционным структурам и организовать социально-психологическое сопровождение их работы. Поскольку только люди, долго жившие в определенной культуре, могут знать ее особенности, все службы, работающие с иммигрантами из СНГ, должны быть укомплектованы в том числе и русскоязычным персоналом. Психолог или социальный работник, который хочет помочь абсорбции иммигрантов, призван помочь всем участникам процесса частично изменить их ценностные системы и нормы поведения. Быстрый экономический рост и развитие передовых технологий, происходящие в Израиле в течение последних 15 лет, могли бы привлечь в страну много новых иммигрантов, однако опасность войны и терактов удерживает евреев диаспоры от переезда. С этим же во многом связано желание многих репатриантов покинуть страну. Таким образом, вооруженное противостояние с арабами является определяющим фактором иммиграционной политики Израиля и процесса абсорбции, так же как оно влияет на другие аспекты жизни страны. Сейчас главной проблемой израильского общества является не иммиграция, а ее отсутствие. К сожалению, наше общество не нацелено на серьезное обсуждение этой проблемы и поиск новых путей ее решения. Мы надеемся, что данная статья будет способствовать лучшему пониманию процессов иммиграции и абсорбции, происходящих в Израиле. 1 Доктор Евгений Тартаковский, преподаватель факультета социальной работы Тель-Авивского университета (Израиль). источник