На днях по израильскому 9 каналу (русскоязычному)
передавали дискуссию журналистов и общественных деятелей по
поводу поправок к закону о клевете, которые так
бурно обсуждают в Израиле ныне. Дискутирующие в студии 9 канала разделились
на два, впрочем количественно неравно лагеря, и вся дискуссия
напоминала сварку, в которой стороны не желали слышать друг друга, а настаивали
лишь на своей правоте. Большая часть присутствующих выступала за поправки к
закону, мотивирую свою позицию необходимостью борьбы с клеветой.
Так, Борис Гитерман, вице-мер Ашдода, рассказал впечатляющую
историю, как один журналист долго поливал его сознательной клеветой в СМИ.
Меньшая часть присутствующих выступала против поправок к закону, утверждая, что это ни
что иное как стремление власти закрыть рот свободной прессе. Культура спора в
Израиле - это отдельная тема и на ней сейчас я останавливаться не буду.
Выскажу лишь несколько замечаний, которые, на мой взгляд. помогли
бы присутствующим найти общий язык. Начинать надо, конечно же с того,
что объединяет стороны, например, с согласия относительно борьбы с клеветой. Никто
из присутствующих не является сторонником клеветы. Все понимают, что
это - плохо. Однако, проблема состоит в том, что факт клеветы необходимо
доказать. Собственно, клевета - это и есть
недоказанные, несостоятельные обвинения.
Но доказать клевету далеко не всегда просто и легко. А вот пустить
клевету, наоборот, легко и просто. Как, впрочем, просто и легко
назвать обвинителя клеветником. Достаточно просто с ним не согласиться и, перейдя на личность оппонента, навесить на него какой-нибудь ярлык. А там пусть долго и
нудно разбираются - прав был обвинитель или нет?
Собственно в доказательстве все и дело. Если есть доказательства -
обвинение не является клеветой. Если нет доказательств - перед нами факт
клеветы. Вот на чем, на мой взгляд, нужно сосредоточиться в дискуссии
о новом законе. Ибо в этом - основная трудность.
Человеческий суд, как известно, не совершенен. Совершенно
невиновные люди могут оказаться в тюрьме даже и по более
серьезному обвинению, нежели клевета, например по обвинению в
убийстве или изнасиловании. А клевета перед нами или не клевета - это еще,
как говорится, вилами по воде писано. К примеру, кто-то назвал
человека фашистом. Как доказать, что перед нами клевета? Кто такой вообще
фашист? Член фашисткой организации? А если - не член, но у него мысли фашистские,
то он фашист или нет? А как найти эту тонкую грань разделяющую национализм и
фашизм?
Или, к примеру, человек считает, что правительство обмануло
репатриантов. Не сказав им всей правды по поводу ситуации с трудоустройством и
жильем в Израиле, в результате чего многие люди потеряли свой социальный статус,
а то и вовсе стали бомжами. Клевета это или нет? В итоге получаем, что во
многих случаях все будет упираться в субъективное мнение судьи. И многократное
увеличение штрафа за клевету, тем более без доказательства ущерба потерпевшим,
как предполагает новый закон о клевете, неизбежно увеличит возможность судебных ошибок. Человек может
пострадать просто за свое мнение. А вот ограничение возможности высказать свое
мнение – есть прямая угроза свободе слова. Ведь именно разные мнения, способность посмотреть на явление с иной стороны, способствуют выявлению истины.
И в контексте палаточных протестов в Израиле становиться понятным,
что принятие данного закона продиктовано ни чем иным, как желанием правительства
закрыть рты всем критикующим его и достичь гегемонии одного официального "правильного" мнения.
Комментариев нет:
Отправить комментарий